Вымученные уроки

В предыдущем номере «МБ» мы предложили специалистам-мебельщикам обсудить, сказалось ли на рынке «очистительное» влияние кризиса. Тема вызвала интерес. Публикуем мнения тех, кто присоединился к общеотраслевой дискуссии.

Напомним основные темы для обсуждения.

• Появились ли в кризис новые возможности для развития бизнеса?
• Смогли ли игроки рынка этими возможностями воспользоваться?
• Какие шансы для роста мебельщикам реализовать не удалось?
• Каким образом в новых рыночных условиях производителям и коммерсантам могли бы помочь федеральные или местные власти?

Александр Варанкин
генеральный директор фабрики Giulia Novars

Скажу сразу: кризис слабо задел наш сегмент рынка. Если говорить конкретно о компании Giulia Novars, то продажи в первом полугодии 2009 года у нас выросли на 14% по отношению к аналогичному периоду 2008-го. Кухни высокого уровня продаются успешно, причём сейчас значительно прибавилось людей, покупающих высококачественный продукт как таковой, а не «страну его происхождения».

Радует, что среди наших клиентов всё больше таких, кто, промониторив бренды уровня Boffi, Binova или Bulthaup, остановил выбор на кухне от Giulia Novars. Конечно, тут кризис нам помог: он заставил покупателя (даже покупателя с серьёзными деньгами) быть более прагматичным.

Девальвация рубля и ужесточение таможенных процедур на ввоз мебели подняли цены на кухни от культовых западных производителей на очень большую высоту — счёт идёт на миллионы рублей. На фоне такого кухонного импорта мы объективно оказались в выигрышном положении.

Однако никакими объективными «плюсами» кризисного периода Giulia Novars не смогла бы воспользоваться, если б была слабее, чем сейчас. К счастью, в последнее время продукция фабрики очень сильно прибавила в качестве. Начиная с июля 2008-го и по настоящее время на производстве проходит масштабная модернизация. Закуплены самые современные немецкие и швейцарские станки для отделочных операций (покраска, шлифовка, полировка, облицовка шпоном). На «Лигне» в нынешнем году мы приобрели ещё несколько единиц техники (кстати, поставщики дали меньную цену, чем в докризисные времена). На фабрике системно работают немецкие и итальянские консультанты по вопросам технологии и качества. Мы сформировали и сохранили коллектив специалистов экстра-класса; мы более гибко и оперативно реагируем на замечания клиентов, чем наши европейские коллеги.

Проблемы, конечно, есть. И сегодня они видны более выпукло, чем прежде. Например, когда в наши салоны пошёл покупатель, привыкший, так скажем, к самым высоким стандартам качества жизни, мы ощутили недостаточный уровень квалификации торгового персонала. Некоторые продавцы и менеджеры салонов Giulia Novars не готовы к общению на столь высоком уровне, не могут порой предложить интересный креативный проект.

При этом клиент отмечает, что наш продукт всегда инновационен и обладает индивидуальностью. Значит, будем учиться продавать. В ближайшее время мы должны максимальное внимание уделить подготовке персонала в области дизайна и архитектуры. К тому же наши кухни становятся технически всё более сложными. Это тоже требует дополнительных компетенций продавца.

Что касается действий федеральных властей и возможной помощи с их стороны… Обсуждать мы этот вопрос можем только гипотетически. Каждый предприниматель назовёт с десяток мер, которые могли бы улучшить его положение, но как не слышали власти средний бизнес, так и не слышат. Государство должно создать нормальные условия (правила игры) для бизнеса. Снижение ставки налога на прибыль до 20% и использование амортизационной премии в размере 30% от стоимости закупленного нового технологического оборудования — это маленький шаг навстречу российскому товаропроизводителю, причём тому, кто работает в кризис с прибылью и ещё покупает новое оборудование. Таких единицы.

Мы ждали снижения ставки НДС, как это сделали многие страны, но не дождались. Региональная власть имеет право снизить ставку налога на прибыль до 16%, но в нашем регионе этого не сделано. Возможно, какие-то предприятия и получили такю льготу, но подобные факты не оглашаются.

Отдельные предприятия получили гарантии областного правительства на получение кредитов, а также субсидии на гашение процентов по кредиту. Наше предприятие воспользоваться этими преференциями возможости не имело.

Для динамичного развития промышленности, и мебельной отрасли в частности, нужно создать привлекательный инвестиционный климат, одной из составляющих которого является более мягкое налогообложение. Россия по этому показателю находится на 120 месте в мире.

Необходимо снизить НДС хотя бы до 15%. Тогда на предприятия пойдут инвестиции.

Вливание бюджетных денег избранным предприятиям приводит к моральному разложению. Деньги налогоплательщиков уходят в песок.

Касаемо поддержки непосредственно мебельных предприятий: необходимо снижать ввозные таможенные пошлины на те материалы и комплектующие, которые в России не производятся.

Для производства кухонной мебели, в частности, требуется большое количество всевозможных механизмов выдвижения, трансформации, сетчатых ёмкостей и прочих частей мебели из металла. Российское машиностроение такого ассортимента не производит и производить не планирует. Пошлина на эти изделия составляет 20%. Что имеем? Высокие пошлины толкают импортёров к применению серых схем, что порождает коррупцию и создаёт условия для недобросовестной конкуренции.

Александр Полянкин
генеральный директор Gruppo 396

Что мы обсуждаем? Шансы и возможности для развития и модернизации, появившиеся у мебельщиков в кризис.

На мой взгляд, тема предполагает разговор о нескольких пластах возможностей.

Пласт первый. Приведение действующего производства в более организованное и осмысленное состояние. Де факто жёсткая необходимость кризисного периода (оптимизируйся, повышай эффективность!) обернулась для многих возможностью улучшения существующего бизнеса. И эти возможности ещё далеко не исчерпаны.

Пласт второй. Перераспределение сил на рынке. Оно происходит. Возможности захватить большую долю — в руках у самых сильных. Новые рыночные объёмы возьмут компании, которые окажутся более гибкими, которые наилучшим образом сократят издержки, дифференцируют бизнес.

Пласт третий. Имя ему — «голубой океан». На этом третьем уровне возможности открываются перед теми, у кого открылись глаза на свободные ниши. Кому понятно, что отстраиваться на рынке нужно по всем направлениям. И прежде всего по продукту. Возможностей здесь — немерено.

Кризис показал: если ты производишь «всё для всех» или «всё, как у всех», ты в слабой позиции. Ты вынужден конкурировать с соседом лоб в лоб. Ты вязнешь в ценовых или скидочных войнах. Покупатель недоумевает: если диван твоей фабрики ничем не отличается от дивана фабрики N, а она готова отдать его в три раза дешевле, почему бы тебе не сбросить цену до нуля?

Другое дело, когда ты не похож ни на соседа справа, ни на соседа слева. А лучше — не похож ни на кого, только сам на себя, и тебя легко узнать по особым приметам.

Не хочу выглядеть мечтателем-идеалистом, но всё же надеюсь, что у нас есть шанс получить более сегментированный, насыщенный и при этом прозрачный и понятный рынок. Есть шанс всерьёз разобраться с тем, что такое позиционирование. Ценовое и товарное. Вчера владельцы нанизывали на руку одно производство за другим, не успевая превратить каждое из них в самостоятельный цельный организм и не особенно стараясь придавать своим продуктовым линейкам индивидуальные черты. Сейчас есть шанс разумно распорядиться нажитым ресурсом.

Наконец, есть шанс у компаний начать выстраивать свои независимые стратегии. Это стократ труднее, чем копировать чужие, зато в долгосрочной перспективе дивиденды очевидны.

Кто же извлечёт из кризиса самые большие возможности? Покупатель. Мебельный рынок, хочет он того или не хочет, должен развернуться в сторону покупателя. Мы как поставщики от такого разворота тоже выиграем — получим рынок более естественный, нормальный, а не надуманный и искусственно навязанный потребителю, какой мы имели вчера и пока имеем сегодня.

Наталья Грязнова
директор по маркетингу компании «Империя мебели Аметист»

На мой взгляд, положение, в котором находится сегодня наш мебельный рынок, — это не просто падение продаж вследствие сокращения платёжеспособного спроса. Это структурный кризис отрасли в целом. Нехватка ликвидности послужила лишь катализатором, обострив целый комплекс давно нажитых проблем.

Российский рынок мебели по своей структуре сильно отличается от развитых мебельных рынков других стран. Прежде всего я имею в виду Италию и США. Если верить отчётам CSIL Milano, на долю Италии приходится 8 процентов общемирового мебельного производства, на долю США — 19. Не беру Китай с его 20-ю процентами в силу того, что производство там весьма специфично, государство в первую очередь поощряет создание максимального числа рабочих мест (пускай и в ущерб производительности труда), а высокие объёмы выпуска и низкую себестоимость обеспечивают 12-часовой рабочий день и мизерная стоимость труда на всех этапах создания продукта, начиная с производства материалов. Так вот, от развитых мебельных рынков Россия отличается не только крайне низким уровнем потребления продукта и низкой производительностью труда (это болезнь нашей экономики в целом). У нас совершенно иная структура производства и распределения продукта.

Поясню. В Европе и США существуют производители мебели, существуют крупные оптовики, существуют розничные сети. Каждое из этих звеньев концентрируется на своих собственных задачах, и за счёт специализации им удаётся оптимизировать издержки на любом этапе. На выходе это даёт конкурентоспособный по цене продукт. А что представляет собой мебельный бизнес в России? Производитель пытается не только выпускать мебель, но и выстраивать всю вертикаль от лесозаготовки до розничного магазина. В результате — высокие издержки по всем фронтам, начиная с материалов и заканчивая розницей. При этом крупных, федерального уровня отечественных сетей типа «Икеа» или Conforama у нас пока нет, а мебельные сети федерального значения — это в большинстве своём сети производителей.

Можно, конечно, и дальше кивать на некую российскую «самость», уповать на то, что мы найдём свой «особенный» путь. Однако экономика — штука жёсткая, заклинаниями её не прогнёшь. Нужны реальные результаты. Пока что, к сожалению, итог таков, что себестоимость, а значит и цена мебели, выпущенной, скажем, во Франции — при жесточайших европейских стандартах качества и экологичности, при гораздо более короткой рабочей неделе и далеко не низких по сравнению с российскими зарплатами, при более высокой стоимости энергоносителей, — при всём при этом себестоимость их продукта остаётся ниже, чем у нас.

Я считаю, российской мебельной отрасли необходимы огромные инвестиции с полной реструктуризацией сложившихся схем, для того чтобы выпускаемая здесь мебель действительно стала конкурентоспособной. На сегодняшний момент пока не видно инвесторов, способных решить подобную задачу.

Заградительные меры, которые власти предприняли «в защиту» отечественных мебельщиков, конечно, ударили по импортёрам (а к ним относится и наша компания) ощутимо. Возить дешёвую, но качественную мебель из-за рубежа стало невыгодно совсем. Есть смысл импортировать лишь самую дорогую. Однако cомневаюсь, что российские производители от этого серьёзно выиграли. К сожалению для них самих, они по-прежнему не в силах реализовать свой потенциал по причине отсутствия финансирования. И как раз тут со стороны властей не то что помощи, а вообще внимания к мебельной отрасли пока не видно.

Не видно также и попыток изменить ситуацию силами участников рынка — каких-то деловых конференций, встреч на высоком уровне, принципиальных решений со стороны мебельных ассоциаций и так далее. В масштабах всей отрасли проблема, таким образом, вообще не вербализована. И, к сожалению, воспользоваться какими бы то ни было шансами, о которых так много говорилось в последние месяцы, российские мебельщики навряд ли сумеют. Бизнес не будет эффективным до тех пор, пока каждый ведёт его без оглядки на других участников, пока не будет выстроена полноценная цепочка по-настоящему рыночных отношений.

29 сентября 2009 (№82)